Познакомься с народом

Владимир Вдовиченков: «Если ты не умеешь драться, ты человек второго сорта»


Самый серьезный и немногословный член бригады Фил — Владимир Вдовиченков — любит выражение “так сошлись звезды”. Похоже, в его жизни небесные светила уже неоднократно вставали самым невероятным образом, благодаря чему сложившийся 25-летний мужчина из провинциального городка однажды в два счета собрал вещички и махнул в столицу. Да не просто на Кремль полюбоваться, а поступать в артисты. И поступил, потому что в тот момент звезды, видимо, тоже стояли как надо.
— В “Бригаде” ты снимался, еще будучи студентом?
— Разговор об этом зашел летом, когда я закончил третий курс.
— То есть, когда тебя утвердили, тебе уже исполнилось 28 лет. А где ты был раньше?
— После школы я не хотел идти в армию и поступил в Кронштадтскую мореходную школу. Отучившись в ней 8 месяцев, распределился на Северный флот, в Мурманск на судно на должность кочегара. Отработав три года и вернувшись домой, я сменил массу профессий: от кочегара в бане до жестянщика в автосервисе и даже торговца машинами. А потом сам не понимаю, как это я вдруг...
— То есть решил начать жизнь с нуля?
— У каждого человека в жизни наступает такой момент, когда понимаешь, что годы идут, а ничего путного ты еще не сделал, и неизвестно, сделаешь ли, если оставишь все как есть. Это не пафос, я и сейчас об этом часто думаю. И вот однажды я решил изменить все. Сел на поезд и поехал в Москву поступать во ВГИК.
— Почему именно во ВГИК, ты из семьи гуманитариев?
— Да нет, из рабочей интеллигенции, как принято было раньше писать в анкетах: моя мама инженер-технолог, папа был механиком. А ВГИКѕ Лежал я как-то на диване, смотрел телевизор, и там показывали передачу о том, как абитуриенты поступают во ВГИК — поют, стихи читают. Я подумал, может, и мне так попробовать? Когда приехал, во ВГИКе мне объяснили, что на набор я уже опоздал, но можно пойти на подготовительные курсы, и обнадежили тем, что, похоже, у меня к актерской профессии есть природная склонность. Через год я поступил на курс к Георгию Георгиевичу Тараторкину.
— Как пересеклись ваши пути с “Бригадой”?
— Наверное, просто звезды сошлись. Меня пригласили на пробы в телесериал “Гражданин начальник”. Я пришел на “Мосфильм”, поговорил с режиссером, и он без проб утвердил меня на роль. А после, когда мы с ассистенткой обсуждали кое-какие нюансы, в курилку заглянула другая ассистентка — с “Бригады”. Так в один день мне поступило сразу два предложения. А недели через 2 — 3 мне сообщили, что я утвержден.
— То, что ты когда-то занимался боксом, сразу зачислили тебе в плюс?
— Наверное, да, потому что это было прописано в сценарии. Соответственно, обладание спортивными навыками и достаточной физической подготовкой являлось одним из обязательных условий. Потому что сериал — это всегда жесткий темп работы, и дополнительно обучать чему-то актеров времени нет.
— Бокс — это из детства? Ты был драчуном?
— По-моему, это и так видно по моему сломанному носу, по разбитым кулакам. Я был хулиганистым малым, но не потому, что по природе такой, а потому что в Калининградской области — довольно глухой провинции, откуда я родом, — были свои уличные законы. Если ты не умеешь драться, значит, ты человек второго сорта.
— Как думаешь, найти не засвеченные лица было принципиально для режиссера, или ваша тройка — Вдовиченков, Дюжев, Майков — по результатам проб обошла более известных актеров?
— Для меня это загадка до сих пор. Наверное, подробности технологии отбора знает лишь сам режиссер — Леша Сидоров да Господь Бог. Но я не думаю, что вопрос о том, засвеченные-незасвеченные, известные-неизвестные люди будут играть бригаду, стоял принципиально. Многое зависело и от последнего слова продюсеров, и от того, получается ли из нас ансамбль. У нас получилось как-то само собой. Нам не пришлось мучительно подстраиваться друг под друга, притираться, что-то терпеть. Лешей все было так построено, что мы выполняли общую задачу, не насилуя себя.
— На площадке был жесткий диктат режиссера или демократия?
— Могу взять на себя ответственность и сказать, что мы все друг другу очень доверяли, и если Леша просил что-то сделать так, а не иначе, мы понимали — значит, нужно именно так. А какие-то вещи он отдавал нам на откуп, чтобы мы импровизировали, меняли текст, добавляли жаргон, адаптировали некоторые реакции, эмоции под себя.
— И вы наверняка иногда, как дети, хулиганили, раскалывали друг друга прямо в кадре?
— В начале фильма есть очень серьезная, даже пафосная сцена — когда мы даем клятву верности на Воробьевых горах. “Клянусь, что никогда вас не брошу, не забуду”, — произносит Саша Белов, и мы все отвечаем — клянемся, клянемся, клянемсяѕ Репетируем, и Дюжев говорит: “Как-то слишком серьезно. Что бы мне такое сделать — Космос же необычный человек?” Ему хотелось сказать что-то искреннее и в то же время не совсем адекватное. И я прикололся: “Слушай, Димон, а ты поклянись Вселенной!” Посмеялись мы оба, как над шуткой. Тут камера, мотор, и он выдает на полном серьезе: “Клянусь! Вселенной клянусь!” И я вижу, что Майков отползает из кадра, режиссер скорчился от смеха, оператор бросил камеру, тут выпал и я. А Космос абсолютно на голубом глазу: “Чего вы смеетесь, я как лучше хотел”.
— Какая из сцен в сериале далась тебе наиболее тяжело?
— Когда мы с Сашей Белым после покушения прячемся на квартире. Там у нас происходит конфликт, после чего я бью его кулаком в челюсть. Нужно было сыграть состояние, когда ты всю жизнь доверяешь человеку, и вдруг понимаешь, что тебе этот человек, может быть, как раз и не доверяет. Мне, как артисту, воспринять это и адекватно прореагировать было психологически сложно.
— Часто зрителям кажется, что актеры преувеличивают физическую тяжесть своего труда.
— Кроме “Бригады” у каждого из нас был собственный напряженный график. Я, например, учился на 4-м курсе ВГИКа, и там меня никто не освобождал от участия в четырех дипломных спектаклях, к тому же параллельно я снимался в сериале “Гражданин начальник”. К примеру, ночью в Дубне мы снимали историю с дачей для “Бригады”, потом меня загружали в машину, и я спал лишь три часа по дороге в Тулу, где днем снимался в “Гражданине начальнике”.
— О чем вы, как актер, думали, когда после взрыва в машине Фила долго снимались без сознания и играть ничего не надо было?
— Во-первых, очень неприятно быть измазанным бутафорской кровью и мозгами. Лежа на каталке, я попробовал представить, что вдруг эта страшная вещь действительно случилась со мной — ужас.
— А ты не суеверен?
— Суеверен. Игра игрой, бравада бравадой, но поскольку человеческая энергетика имеет какую-то память, с этими вещами особо шутить нельзя.
— Тебе не кажется, что, сыграв столь обаятельных героев, вы романтизировали образ бандитов?
— А кто сказал, что мы бандиты в том, стереотипном понимании? Даже в Библии есть слова — “кто без греха, пусть бросит в меня камень”. Каждый человек волен в своем выборе. Другое дело, что юнец, посмотрев первые серии, может подумать — как здорово, не прошло и 2—3 лет, как люди “поднялись”, стали красиво одеваться, ездить на “Мерседесах”, то есть оказались “в шоколаде”. Но если тот же юнец досмотрит фильм до конца, он поймет, что за все нужно платить, и каждый из героев заплатил по “гамбургскому счету”, который предъявила ему сама жизнь. Поэтому, мне кажется, тут нет романтизации.
— Часто мужчине важнее всего услышать мнение не кого-то, а своей близкой женщины. Что сказала ваша?
— Моя жена Наталья довольна. А вот когда я звонил маме (она живет очень далеко, и мы видимся нечасто), мне послышались какие-то тревожные нотки в ее голосе. Может, ей кажется, что я так и живу и в похожие ситуации попадаю?
— После удачной роли на актера обычно сыплется град предложений, копирующих ее. Как будешь поступать?
— Кое-что, достаточно заманчивое, уже прозвучало. Во-первых, я снялся у режиссера Петра Буслова в картине “Бумер”, где, хотя и играл героя, который тоже не совсем в ладах с законом, но это абсолютно другой человек. Было еще два предложения, совершенно непохожих на то, что делалось в “Бригаде”. Но, к большому сожалению, я вынужден был отказаться, поскольку репетировал в спектакле Вахтанговского театра “Царская охота” графа Орлова — роль, понятно, тоже никоим образом не пересекающуюся с Филом. Поэтому я не боюсь, что в отношении меня все время будет использовано одно клише.
— В настоящее время, сталкиваясь в Театре им. Моссовета, где вы работаете с Пчелой, не ощущаешь дежа вю?
— Не ощущаю. Я абсолютно адекватный человек и понимаю — это на площадке мы что-то играем, а в жизни мы обычные нормальные люди. Если бы это было не так, и Дездемона была бы одноразовой, и Ромео, и Джульетта...