Пчёла

ПЧЁЛА Павел Майков: «Мы до сих пор откликаемся на наши киношные имена»


Четыре года назад закончив РАТИ, Павел Майков оказался в крепких актерах-середняках: снимался в эпизодах, подменял на сцене заболевших коллег, а благодаря заметным ролям в рок-опере “Иисус Христос — суперзвезда” и мюзикле “Метро” даже обзавелся кучкой постоянных поклонниц. А потом его позвали на пробы в “Бригаду”. Так рождаются Золушки. Знал ли Павел, что его актерская и мужская популярность взлетит на невиданную высоту? Количество фанаток выросло в геометрической прогрессии, они караулят актера около театра, визжат на спектаклях, заваливают игрушками в виде пчел и провожают до дома. А недавно на улице, широко раскрыв объятия, к нему подскочили двое подвыпивших братков с криками радости: “Пчела, ты жив!”
— Пробы в “Бригаду” для тебя прошли как по мановению волшебной палочки?
— Да, я почему-то абсолютно не волновался. Сразу почувствовал, что нравлюсь режиссеру Леше Сидорову, которого теперь считаю своим крестным отцом в кино. Единственная загвоздка была в продюсерах — сейчас же продюсерское кино. Но, видать, Тодоровскому я тоже понравился.
— До этого ты снимался в кино?
— На “Сибирском цирюльнике” работал каскадером в сцене драки на праздновании Масленицы. И еще был у меня большой эпизод в корейском боевике “Наемник Иван”, где я играл одного из русских мафиози. Но, слава богу, этот фильм видели только в Корее! (Смеется.)
— Умение стрелять было обязательным условием кастинга или всех потом тренировали?
— Условием это не было, просто поинтересовались разными моими способностями на уровне анкеты. А перед съемками нас однажды сводили в тир.
— Ваш актерский квартет был знаком заранее?
— Нет. Только Дюжева—Космоса я видел раньше в ГИТИСе, он учился на два курса младше меня.
— Притерлись легко друг к другу?
— А “притираться” нас на целую неделю, еще до съемок, специально поселили в Дом ветеранов кино. Мы вместе жили, называли друг друга только киношными именами, и так привыкли, что до сих пор Дюжев откликается на Космоса, а я звоню ему и говорю — это Пчела.
— А авторитет Безрукова на остальных не давил?
— Режиссер незаметно это сразу пресек. Если бы все начиналось с ощущения, что Безруков — заслуженный артист, лауреат Госпремии, то — хана, не получилось бы ни дружбы, ни кино вообще. Сам Сергей человек очень коммуникабельный, так что никаких проблем с ним у нас не было.
— В “Бригаде” много сцен, где твой герой участвует в драках. Пришлось работать с дублером?
— Нет, сам. Дублеров привлекали, только если это было чревато травматизмом. К примеру, Сережу Безрукова подменили в сцене, когда он лежал на земле и несколько человек его били ногами. А я и дрался, и катился вниз по лестнице в подъезде — все сам. Во время драк мы старались быть аккуратнее с лицом, но иногда случались осечки. Тогда синяки и ссадины нам тонировали, гримировали. В одной из первых серий, в поединке Белого и Мухи, артист Безруков артисту Апрельскому нос набок случайно повернул. А тому на следующий день ехать на съемки рекламного ролика шоколада, где он такой романтичный отец семейства в белой рубашкеѕ
— Долгое время ты носил длинные волосы, а для сериала пришлось с ними расстаться. Жалел?
— На кастинг “Бригады” я пришел с хвостом. Узнав, что меня утвердили, попросил маму: “Раз буду играть бандюка, подстриги меня, но не сильно, чтобы можно было зализаться”. Через месяц приезжаю на студию, меня видит ассистент по актерам и в ужасе кричит: “Он остриг волосы!” Они-то решили, чтобы первые три серии, где мы молодые, я играл с хвостом — в 1989—1990-х это как раз было круто. В результате снимался с тем, что осталось, а к 8-й серии меня подстригли очень коротко. Надо так надо.
— Кстати, тебе никогда не говорили, что для актера у тебя достаточно сложная внешность?
— Нет. Но когда я поступал в Щуку, спросили: “Молодой человек, вы очень любите театр?” Я ответил: “Да!” — и мне посоветовали: “Тогда, может, вам лучше пойти в осветители или гримерыѕ” (Смеется.) Я дико обиделся. Огромное спасибо маме, которая всегда в меня верила. Помню, когда я в первый раз провалился и пришел домой, она заставила меня выпить 50 г водки, сказав, что будет легче, а потом убедила, что рано или поздно все получится. Сегодня мама — мой главный фанат.
— Ты сказал, что провалился, то есть в театральный институт поступил не с первого раза?
— Я показывался во все театральные и никуда не поступил ни в первый год, ни во второй. Но меня заклинило, никакой другой профессии я уже не хотел. Зато в паузах между поступлениями успел поработать продавцом подносов на рынке и курьером, поиграть в театральной студии в Тушине и даже освоить профессию актера-кукловода в передвижном кукольном театре. А параллельно я занимался на курсах при МХАТе. Я дико хотел к Табакову, в тот, третий, мой заход как раз был его набор. Но он меня не взял. Вот тогда мне показалось, что жизнь просто рухнула, потому что сколько можно ходить в абитуриентах?! С таким настроением я пришел в РАТИ (ГИТИС), сразу на 2-й тур, к профессору Хомскому. Прочел Есенина, Бабеля, чувствую, в комиссии заинтересовались, потом попросили спеть, и я спел из Высоцкого. После этого мне предложили не ходить по другим училищам, сказали — точно берут, и я расправил крылья.
— Кстати, на концерте, посвященном юбилею РТР, вы — Пчела, Космос и Фил — акапельно исполнили куплет песни из “Генералов песчаных карьеров”. Ты запевал. В мюзикле “Метро” голос поставили?
— Вообще-то в “Метро” я не собирался, но меня потащил с собой приятель. В очереди на кастинг стояли 2000 человек, а мы проскользнули окольными путями и оказались в четвертой десятке. Режиссер прослушал меня и спросил: “Кого хочешь играть в спектакле?” А я возьми да и ответь: “Что, разве о главной роли речи не идет?” В общем, дали мне персонажа с одной-единственной репликой: “Прилипли тапочки к дивану”. Полгода, пока репетировали, я усиленно занимался вокалом, и за месяц до премьеры режиссер предложил мне стать вторым составом на главную роль музыканта Ивана.
— Существует актерское выражение — “это мой конек”. У тебя есть что-то в этом роде?
— Мой конек — роль Симона-зилота в рок-опере “Иисус Христос — суперзвезда” Театра им. Моссовета. В принципе “конек” — это когда на сцене ты просто существуешь таким, какой есть, и тебе не нужно ломать себя. Это всегда выглядит здорово. А ведь я пять лет хотел эту роль, убеждая режиссера, что это — мое. Кстати, в Вите Пчелкине — Пчеле из “Бригады” — я тоже чувствую что-то родственное.
— А ты знал заранее, что твоего Пчелу убьют?
— Да, я читал сценарий. Причем изначально знал, роль кого именно мне предлагают. И это была абсолютно моя роль.
— Как известно, любовь, опьянение и смерть играть труднее всегоѕ Ты как-то особенно настраивался на сцену гибели Пчелы?
— Да, я боялся этого съемочного дня, потому что меня никогда не убивали, как это происходит на самом деле, я не знал, и нужно было все делать по наитию. Здорово помогла память: когда я раньше смотрел хорошее кино, то невольно воспринимал его как учебное пособие и кое-какие вещи оттуда “снимал” для себя на будущее. В общем, на сцену, где Пчеле перерезают горло, ушло дубля по четыре с каждой из трех точек. Это не много.
— Перерезают горло, значит, кровьѕ А что, для ее имитации до сих пор используют кетчуп или клюквенный сок?
— Не-ет, это прошлый век. Недавно смотрел старых “Знатоков”, и видно — пятна крови там, как будто кисточкой гуашью рисовали. А у нас была французская краска, сделанная из какого-то органического вещества, сладкая на вкус, не токсичная — ее вполне можно было глотать. Такую даже с близкого расстояния было не отличить от настоящей крови — густая, свертывается, застываетѕ Потом мне на шее гримеры делали “разрез” — сложный процесс, длительный, с использованием специального клея. В общем, пока эту фигню сооружали, я заснул.
— Актерское суеверие на эту тему не посещало?
— Нет, я не суеверный человек. Даже когда нас по сценарию собирались положить в гробы, нормально среагировал. Это ребята не захотели и отказались, и режиссеру пришлось искать адекватный выход из положения. В результате крупным планом сняли наши сложенные на груди руки. Впечатляюще получилось.
— Одна из самых страшных и сильных сцен в фильме — это похищение вас СОБРом и псевдорасстрел. Судя по всему, сыграно — на нервном пределе.
— Нервный предел был, но несколько по другому поводу. Когда выкопали могилу (а снимали весной), в яме оказалось воды “по самое не балуйся”. И стало ясно, что загнать нас туда в ботиночках на тонкой подошве — это просто угробить актеров. Тогда на ноги, по типу болотных сапог, нам надели мусорные мешки, хотя теплее от этого не стало, и дали по стакану водки. Причем пришлось выпить даже Дюжеву, который постился. Мешки постоянно рвались, мы скользили, падали в жижу, руки заледенели, а съемки продолжались около пяти часов. Большего холода в своей жизни я не испытывал. Может, поэтому мы так достоверно эту сцену и сыграли. (Смеется.)
— “Бригада” снималась более полутора лет. Когда люди долго варятся в одном котле, наверняка случаются конфликты. У вас были?
— Творческих не было, только на уровне рабочих моментов. Зато с Димой Дюжевым мы прошли все этапы: от дружбы через взаимное раздражение до дикой вражды. Даже подрались однажды на съемочной площадке: Дима мне что-то сказал, я ответил, а он ба-бах — засадил мне прямо в грудь, ну и понеслось. А потом из этого опять появилась какая-то совсем уже близкая дружба, которая осталась до сих пор. Это, наверное, кино повлияло — ведь у нас там постоянно то любовь, то ненависть. После этого я понял, как экранные отношения переносятся в жизнь.
— После триумфа “Бригады” симптомов звездной болезни не ощущаешь?
— Болезнь у меня уже прошла, она была ранняя — начала проявляться, когда сериал еще не вышел на экраны. Снимаясь, я задирал нос, говорил актерам из “Метро”, что они никто, а я — киноартист и зарабатываю хорошие деньги (правда, был в тот момент не совсем трезв). Но я за это поплатился — некоторое время сидел вообще без работы и без копейки. Это потом пошли эпизоды в кино, а сейчас у меня есть серьезное предложение, но, как всякий артист, опасающийся сглазить, заранее я ничего рассказывать не стану.
— Говорят, не стоит заводить служебных романов, а ты возьми да и женись на коллегеѕ
— Когда мы в “Метро” познакомились, Катя влюбилась в меня, что называется, с первого взгляда и добивалась взаимности, а у меня была другая девушка, с которой мы довольно долго уже жили вместе. Потом мы расстались, и Катя, несмотря на юный возраст, оказалась очень мудра по-женски, поймав момент, когда меня можно было брать тепленьким. У меня не только раскрылись глаза на ее неординарную внешность, но я понял, что рядом человек, с которым мы очень подходим друг другу. Хотя я всегда думал, что жить с актрисой будет тяжело, сейчас у нас действительно по-настоящему хорошая семейная жизнь.
— Семейная жизнь сложилась, а поиграть серьезную любовь, красивую страсть не хотелось бы?
— Очень хочу. Такую любовь, чтобы прямо до разрыва аорты! Этого пока мной в профессии не охвачено.
— Есть в мировом репертуаре роль, которая, ты уверен, твоя на все 100%?
— Да, Меркуцио из “Ромео и Джульетты”.

Используются технологии uCoz